Любимое мое развлечение — это «антропологические наблюдения». Причём наблюдаю я как отдельные, индивидуальные истории, так и общие тенденции, характерные для групп людей. Так вот, был у меня тут как-то курс про отношения, и вот в течение курса изо всех щелей лезло противоречие. С одной стороны женщины, все как одна, хотят прекрасного, сильного, умного, реализовавшегося мужчину типа «альфа», но если и как только они его заполучают, то они начинаю его ломать. Если он не ломается, как и положено альфе, то женщины страдают, меняют тактику и продолжают его ломать. И так продолжается до тех пор, пока не сломают или пока мужчина не пошлет это все к чертям собачьим и не пойдет жить дальше уже без этой самой прекрасной дамы. А что дамы? А дамы идут искать следующего испытуемого.
Получается, что женщине нужен сильный мужчина, чтобы сломать его и подтвердить собственную установку: «Все мужчины слабые/не такие как нужно/хуже меня» или «Мне нужен мужчина, который сильнее меня». И поскольку это всегда запрос идеального «Я», то дальше начинается борьба, чтобы доказать, что я лучше тебя.
Я своим девам задавала вопрос: а вам это зачем? Ну, зачем вам сильный мужчина? И в ответ слышала: чтобы он обеспечивал безопасность. А на вопрос, если он вам должен обеспечить безопасность, то зачем вы его ломаете, ответ был еще веселее – потому что сильный мужчина – это опасность для меня самой.
Итак, по факту получается, что я хочу силу, чтобы чувствовать себя в безопасности, но как только эта сила оказывается рядом, она начинает угрожать мне самой.
Парадокс в данном случае таков: я хочу силу, которую я боюсь. Боюсь я потому, что любая сила воспринимается как агрессия. И любая сила, если попытаться ее подавить или сломать, будет сопротивляться и будет в конечном итоге направлена против того, кто хочет ее сломать.
И мы получаем, то чего боимся, мы хотим безопасности, ищем силу. Никто не думает о том, что безопасность не равно сила. Если мы хотим чувствовать себя в безопасности, то не стоит искать силу, стоит понять, почему я чувствую себя в опасности. Ибо пока мир для меня опасен, любая сила, которая будет рядом, будет заставлять меня чувствовать опасность. На более глубоких уровнях убеждений и системы ценностей будет «я хочу сильного мужчину, чтобы чувствовать себя в опасности». Там много подводных камней. Там есть вторичная выгода и не одна.
Одна из них «я боюсь твоей агрессии, поэтому проявляю агрессию к тебе». И в результате женщина становится агрессивной и теряет навык принимать мужскую силу, которая на самом деле дает ей ощущение некоего равновесия, ощущение стабильности и безопасности, ощущение, что есть кто-то, кто знает и может.
Когда вместо принятия мужской силы, женщина начинает с ней бороться, получается полноценная война полов. И если разбираться, зачем она нужна, то вылезет несколько интересных моментов:
1) Мне нужно сломать сильного мужчину, потому что ценности в сломать слабого я не вижу. Он же и так меня не достоин. Поэтому надо выбрать достойного, чтобы, ломая его, я могла чувствовать, что я лучше, чем он. И вот эта конструкция как раз прослеживается в фем.движениях разного толка.
2) Точнее изначально даже не сломать. Изначально мне нужен сильный мужчина, чтобы он делал все, что мне нужно и так, как я хочу. Но никто не задумывается о том, что сильный мужчина, который состоялся и все такое, будет делать то, что считает нужным он, принимать решения, которые правильны с его точки зрения. Да, он, скорее всего, будет советоваться со своей женщиной, но решения будет принимать он сам, а вовсе не его женщина. И тогда ответственность за решение будет нести он. А если женщина хочет принимать решения, но ответственность переложить на мужчину, то, увы и ах, это манипуляция. А манипуляция у сильного мужчины вызывает агрессию.
И мы вернулись к начальной точке. Я ищу сильного, чтобы пользоваться его силой, но я его боюсь, потому что он рано или поздно становится агрессивным.
Только однажды за всю свою долгую проф. деятельность я слышала от клиентки: «мне нужен подкаблучник, вот этот такой и меня все устраивает». На втором и третьем плане там было все не просто, но вот то, что человек понимал, что, собственно, он хочет получить, не могло не радовать. По крайней мере барышня себе не врала.
Итак, в схеме:
1. Заполучить сильного представителя вида.
2. Заставить или вынудить его делать то, что я хочу. Т.е. превратить в марионетку/сломать, т.е. если рассматривать такое поведение с юнгианской или фрейдистской позиции – кастрировать, или метафорически расщепить мужскую структуру. Если это происходит, то мужчина утрачивает свою силу и свою способность принимать решения и действовать.
3. Занять по отношению к мужчине роль старшей фигуры, т.е. фактически стать ему матерью.
4. Подтвердить свое убеждение, что все мужчины слабее вас.
5. Страдать, что настоящие мужчины перевелись.
6. Пойти искать новый объект
7. Повторить сценарий.
В общем понаблюдала я это и пошла разбираться в причинах. Потому как если есть 2 стороны в противостоянии, то причины для поддержания статуса-кво есть у обеих сторон. Тут не то, чтобы женщины вселенское зло. Мужчины тоже отметились. На самом деле, у данного сценария масса причин, которые просто так не раскопаешь. Это и семейные системы; и ожидания социума от и мужчин, и от женщин; и «цивилизационный ценности»; и даже исторический процесс.
Итак, первое и основное – семейная система, в которой вырос человек. Если в семейной системе нет фигуры отца или фигура отца слабая (причем тут отец сам по себе может быть и не быть слабым, но если мать обесценивает роль отца в семейной системе, то фигура отца для детей будет слабая), то девочка, выросшая в такой семье, не сможет научиться ценить силу мужчины, взаимодействовать с сильным мужчиной, принимать чужую силу и чужие решения, а мальчик не сможет принять силу и мужественность и мужской способ действовать, принимать решения, нести ответственность.
Для того, чтобы уйти в мужской мир, мальчику нужна фигура сильного отца и сепарация с матерью.
Раньше, с незапамятных времен были ритуалы инициации, был мужской мир, куда довольно-таки рано пробирался мальчик. Там он наблюдал за старшими, там он учился тому, как сталкиваются с трудностями и их преодолевают мужчины. В этом же мужском мире мальчик проходил инициацию.
Но с разрушением патриархального уклада, ритуалы инициации мало где в мире сохранились. Хотя и были замещены другими вариантами взаимодействия в мире мужчин, например, чеховского Ваньку отправляют в ученье, и здесь то самое научение «мужскому» идет в рамке цехового обучения ремеслу. В любом случае, первая инициация – это переход в состоянии мужчины, и сепарация с матерью.
В современном же мире сепарация с матерью штука редкая. Помнится, как лет 7-10 назад наткнулась я на дискуссию неких женщин о том, зачем мальчику в армию. В дискуссии были в основном женщины, те редкие мужчины, которые пытались ответить на вопрос зачем, услышаны не были. Да собственно и не могли быть. Поэтому мужская позиция: в армии мужчина учится всему тому, чему он может научиться в кругу мужчин. Там, где нет женщин, там, где нет привязки к женщине, там, где много тестостерона и где по факту мужчина учится взаимодействовать с собственной агрессией, определять границы возможного и допустимого для себя самого. По факту, это вторая инициация – превращение мужчины в воина. Матери же утверждали, что мальчику армия не нужна, что они сами вырастят настоящего мужчину.
В данной дискуссии ни одна из женщин не готова была отпустить сына покорять большой мир. Она удерживает мужчину в состоянии ребенка и не позволяет ему вырасти. А потом из всех углов слышен стон про «куда девались настоящие мужчины». Ответ тут простой – им просто не дали вырасти.
Далее, девочки в семье без сильной фигуры отца, ищут ту фигуру, которая понятна. И, значит, в их картине мира есть и может быть только слабый мужчина. Но общественный миф гласит, что искать нужно сильного/мачо/ владельца заводов-газет-пароходов. И девочка ищет этого сильного или хочет, чтобы появился сильный отец, который защитит ее от контролирующей или манипулирующей матери. Но даже если такой встречается, то такая девочка ведет себя с ним так, как ее мать вела себя в отношении отца, постепенно делая его слабым. Просто потому, что в ее семейной системе сильного отца не было.
Продолжение следует 🙂